Ты помнишь, как мы встретились?
Как ветер в волосах твоих витал,  
Как город пел нам песни о любви,  
И каждый шаг казался чудом.  

Мы гуляли до рассвета,  
Бухали, смеялись, курили.  
Ты звёзды рисовала на моей ладони,  
А я клялся, что они — только твои и больше ничьи.  

Ты помнишь тот вечер?  
Тот, где стены музыкой дышали,  
Где время текло, как мёд — густо и сладко,  
Где твой друг оставил нам то, что продают в тёмных переулках — мефедрон.  

Мы были глупы и слепы.  
Эти дороги уносили нас вдаль.  
Мы им баловались, мешали, вдыхали, запивали Белугой за три сотни рублей.  
Нас не остановишь — мы попали в азарт.  
И вдруг... затихаем.  

Скорая помощь. Больница. Яркий свет.  
Холод капельниц, шёпот врачей.  
«Её больше нет», — сказал огорчённо мне врач.  
Ещё что-то бубнил, но мне было пофиг , из его диалога запомнил причину: «Передоз от метилметкатинона».  
Мой мир раскололся на «до» и «после».  

Я вернулся в ту квартиру,  
Где стены помнили твой смех,  
Где тени танцевали без тебя.  
Рыдал в пустоту, обняв твои вещи, — лишь бы увидеть тебя.  

Теперь я прихожу к тебе каждый день,  
Сижу у камня, глажу буквы твоего имени,  
Рассказываю, как скучаю...  
Как хочу услышать твой голос, но в ответ — тишина....

А потом — осознание.  
Попрощаюсь я с жизнью и наконец-то увижу тебя.  
Забрался на крышу. Этаж тут десятый?  
Я, честно, не помню — и это не важно.  
В лицо дует прекрасненький ветер — последний мой ветер.  
Кидаю вниз бумажник — вдруг кто заберёт.  
Телефон открываю, пишу маме: «Пока, не скучай».  
Закрываю глаза... Шаг вперёд —  
И наконец-то снова с тобой.  

Прости, что задержался. Теперь я рядом

В пятом округе Парижа, в доме с рыжими ставнями,  
Где лифт застревал между этажами,  
Жил скромный архивариус Антуан Вернье,  
Чей мир умещался меж пыльных фолиантов.  

По утрам он пил кофе с корицей,  
По вечерам считал трещины на потолке,  
Пока в один дождливый вторник  
Судьба не подкинула ему сюрприз:  

Споткнувшись о разбитую ступень,  
Он рухнул вниз — и вдруг очнулся  
В венецианском кафе с видом на канал,  
С крошками канноли на пиджаке.  

Первая мысль: "Я сошёл с ума".  
Вторая: "Где мой зонт?"  
Третья: "Боже, это же Венеция!"  
Четвёртая: "Как вернуться назад?"  

Оказалось — просто. Достаточно представить  
Свой залитый кофе кружку на столе,  
И вот он уже в своей кухне,  
Где часы показывали ту же минуту.  

С тех пор жизнь раскололась на "до" и "после".  
Работа в мэрии казалась сном.  
Теперь по понедельникам он завтракал в Стамбуле,  
По средам — любовался закатом в Марракеше.  

Но вскоре Антуан заметил странность:  
Чем чаще он прыгал, тем сильнее болела голова,  
Будто мозг противился чуду,  
Как тесто не влезает в маленькую форму.  

А потом случилось **Она**.  

В букинистической лавке на набережной Вольтера,  
Где пахло старыми чернилами и грустью,  
Он увидел девушку, вытирающую пыль с Пруста.  
Её звали Элен, и у неё были веснушки на переносице.  

Антуан, привыкший исчезать при малейшем стрессе,  
Вдруг понял, что не хочет убегать.  
Он приходил каждый день под предлогом  
Поиска интесного издания "Моби Дика".

Элен смеялась: "Вы какой-то странный, месье Вернье.  
То вас нет неделями, то вы тут как тень".  
Он не решался признаться, что в те дни  
Исследовал пещеры в Патагонии.  

Всё изменилось в день Парижского наводнения.  
Элен застряла в лавке с поднимающейся водой,  
А Антуан, увидев это по телевизору,  
Впервые прыгнул не *от* чего-то, а *к* кому-то.  

Явившись посреди бурлящей воды,  
Он схватил её за руку — и перенёс  
На крышу Саграда Фамилия,  
Где солнце сушило их мокрую одежду.  

"Что это было?!" — Элен тряслась от холода.  
"Я... э... ну..." — Антуан жевал воздух.  
"Вы ведь даже не взяли зонт", — сказала она  
И вдруг расхохоталась.  

С тех пор они стали партнёрами в преступлении  
Против законов физики. Элен вела "Дневник аномалий":  
— 14 мая: прыжок в Токио. Голова болит 3/10.  
— 17 мая: взяли с собой чемодан. Он прибыл на 8 секунд позже.  

Но чем чаще они путешествовали вместе,  
Тем чаще Антуан просыпался ночью  
С кровавым носом и видениями  
Промежуточных миров — серых и беззвучных.  

"Хватит", — сказала Элен в день, когда он  
Перенёс их в Сидней, но на 10 минут  
Застрял между мирами, и ей пришлось  
Тащить его за руки, как воздушный шар.  

Теперь они путешествуют по-другому:  
Она изучает билеты и расписания,  
Он носит чемоданы и целует её  
В купе ночных поездов.  

А способность? Она осталась, но стала  
Как дорогое вино — для особых случаев.  
Вроде побега от внезапного ливня  
Или когда очень хочется свежих ракушек с Бреста.  

Иногда, когда Элен спит, Антуан  
Делает маленькие прыжки:  
За клубникой в Нормандию,  
За забытой книгой в их первую лавку.  

Возвращается — а она, не открывая глаз,  
Шепчет: "Опять ты со своими фокусами",  
И тянет его под одеяло,  
Где теплее, чем в любой точке вселенной.  

А в букинистической лавке теперь висит карта  
С булавками в местах, где они побывали.  
Хозяин качает головой: "Романтики",  
Не зная, что половину они посетили без билетов.  

И если где-то в Париже вы увидите  
Пару, внезапно возникшую из воздуха  
С смехом и песочными ботинками —  
Не пугайтесь. Это просто любовь.